ЭКСПЕРТИЗА  №1-2007

ПРИТЧА О ВРЕМЕНИ

Михаэль Энде. Момо: [повесть-сказка] / Пер. с нем. Ю. Коринца. Илл. автора. — СПб.: Амфора, 2005. 295 с. 5000 экз.

Сказка и притча каждая по-своему сплетают кружева вокруг вечных вопросов. И очень часто писатели-сказочники равно успешно работают в обоих жанрах. Дино Буццати в «Невероятном нашествии медведей на Сицилию» (1945; мы писали об этой прекрасной книге в №2 «Вестника» за этот год) с горечью оглядывает мир, после войны лежащий в руинах. В «Муми-тролле и комете», первой книге Туве Янссон (1946), герои буквально чудом выскальзывают из цепких лап промчавшейся над вселенной трагедии. Джеймс Крюс, автор замечательно веселых сказок, в 1964 г. пишет сильную и мрачную повесть «Тим Талер, или Проданный смех» — о том, что деньги и власть не могут принести ничего, кроме отчаяния, особенно если за них отдано то, что было твоей сутью. Обаятельный мальчишка Тим заключил с респектабельным, но всегда одетым в черное и мрачным господином с прозрачной фамилией Треч контракт, по которому один получал на руки всамделишное миллиардное состояние, а другой — пустяк, ничто: улыбку. Расторгнуть этот контракт, преодолев сопротивление Черта-Треча и его вездесущих и могущественных слуг, было делом непростым, но оно того стоило.

А Михаэль Энде, сын известного художника-сюрреалиста и сам фантазер и творец ни на что не похожих миров, в частности про Джима Пуговицу, долгое время успешно прятавшийся от журналистов и публики на вилле в Римской Кампанье, в 1973 г. сочинил странную историю о Момо (Юрий Коринец уже в 1982 г. перевел ее на русский) — нестриженой, одетой в мужской пиджак с подвернутыми рукавами девочке, у которой, собственно, был один только дар, но зато великий — слушать. «Она слушала так, что <…>  если кто-нибудь думал, что его жизнь — бессмысленная ошибка, что он ничего не значащая песчинка и не представляет собой никакой ценности и что его так же просто заменить, как какой-нибудь разбитый горшок, — если с этими мыслями он шел к маленькой Момо, то по мере того как он все это ей рассказывал, ему вдруг таинственным образом становилось ясно, что он ошибается, что и он — такой, какой он есть — один-единственный в своем роде и поэтому ценен для мира». Момо неизвестно откуда взялась в древнем-древнем городе, не названном по имени, но почти несомненно — в Риме. Обитатели нищей окраины обустроили ей жилье в одном из закоулков амфитеатра, часто навещали ее и очень скоро поняли, что не могут без нее обходиться. Дети играли с Момо в те чудесные игры, для которых нужны, например, только картонный ящик, палка для мачты и палочки поменьше для весел.

Но исподволь все начало меняться. На улицах все в большем количестве стали мелькать серые господа, доходчиво — с цифрами в руках — объяснявшие жителям, как много времени те тратят попусту, на ерунду: на разговоры по душам, на прогулки, на воскресный стаканчик вина, на чтение книг и созерцание звезд. И перепуганные насмерть люди (всех же нас учат беречь время) пресекали эти бессмысленные занятия, а высвободившееся время — копили, клали в Сберегательную кассу времени.

Понятно, что отсюда прямая дорога не только к фаст-фуду, спальным районам и одежде унисекс — их, в конце концов, все-таки можно наполнить чем-то живым, но и, что гораздо хуже, к полному разъединению людей. Тем более что их становится все меньше, а серых господ (о тайне их возникновения читатель пусть узнает сам) — все больше. И Момо отправляется к самому Магистру Времени, ибо здесь может помочь только он. Развеять колдовство очень непросто — в сказке, и особенно в немецкой литературной, это так и должно быть: не по себе заглавному герою повести Адельберта фон Шамиссо «Удивительная история Петера Шлемиля», жутко Петеру Мунку в «Холодном сердце» Гауфа, страшно Тиму Талеру и т.д.

Время снова пойдет правильным чередом: теперь «у каждого столько времени, сколько ему нужно». И всматриваясь в радуги над фонтанами, наблюдая за полетом пчел, люди по свойственному им эгоизму даже не задумаются: а разве когда-то было иначе? Таков финал этой чуть тяжеловесной, по-немецки обстоятельной притчи, источающей неуловимо тонкий аромат того лучшего, что было в эпохе хиппи, «flower children». Совсем не случайно никогда не взрослеющая Момо шествует через город с подсолнухом в руке и, коснувшись им заветной двери Сберегательной кассы, выпускает на свободу целый сонм Цветов Времени — яркий вихрь, где ни один цветок не похож на другой, но все — прекрасны.

Екатерина ЛЯМИНА