Главная > архив > 2007 > №1-2007 > Порус В. У мира людей и мира книг - общая судьба >  


Поиск


Оставьте это поле пустым:
расширенный поиск







 ДЕТСКОЕ ЧТЕНИЕ  №1-2007

 

У МИРА ЛЮДЕЙ И МИРА КНИГ – ОБЩАЯ СУДЬБА

Необязательные размышления в начале российского Года чтения

 

2007 год объявлен в России годом чтения, создана государственная Национальная программа развития чтения, намечены план мероприятий и группа ответственных лиц... Развитие массовой культуры, визуализация средств передачи культурного опыта, загадочное распространение функциональной неграмотности (в общем, то, что называют обычно кризисом культуры) привели к появлению совершенно нового феномена — особой государственной политики в области развития чтения и воспитания читателей. Еще в XX веке национальными программами чтения «обзавелось» большинство европейских стран. С этого года российские региональные, общественные инициативы по развитию чтения также поддерживаются государством. С самой программой можно ознакомиться в интернете (http://www.fapmc.ru/files/ download/188_188_file.doc). Каковы будут результаты этой программы — покажет время. А в начале Года чтения, окидывая взглядом бурное прошлое печатной книги, можно только надеяться, что ее сила будет использована во благо. Потому что книги (как и программы развития чтения) такие, какие мы.

 

В апреле 1564 г. Иван Федоров с Петром Мстиславцем выпустили первую русскую печатную книгу «Апостол». Вдумаемся: первая русская печатная книга появилась тогда, когда в Европе таких книг было около 20 000 000. К началу XVI века в одной только Германии — около двух тысяч типографий. К этому времени европейская книга уже была доступной: если в XI веке рукописный учебник грамматики стоил столько же, сколько дом с земельным участком, то в XVI веке Мартин Лютер жаловался на обилие графоманов, из-за которых слишком трудно найти в океане книг ту, чтению которой стоило бы посвятить жизнь.

Книгопечатание взорвало старые, веками сложившиеся отношения между «книгами» и «массами». Дешевая и потому доступная Библия высвободила мысль верующих из-под контроля церкви, это вскоре привело к колоссальным духовным потрясениям, изменившим политическую и экономическую жизнь Европы. Книга изменила способы передачи знаний: приемы, применяемые в различных ремеслах и профессиях, стали осваиваться не путем непосредственного обучения, а через публикацию и чтение книг. По сути, вся дальнейшая история европейской и мировой культуры — это история «книжного мира».

Книгопечатание стало бизнесом, приносящим неплохие прибыли, книга — ходовым товаром. Форма и содержание книг стали зависеть от спроса, то есть от потребностей покупателей. Так «обернулось» первоначальное отношение — уже не только книга формировала человека, но и, напротив, человек стал подгонять «под себя» книгу.

Что такое книга в современной культуре? Относительно дешевый и надежный носитель информации? Да, но не только. Это, как я уже сказал, товар, участвующий в общем рыночном потоке. Это и оружие, более мощное, чем бомбы и ракеты: бомбой можно разрушить город, книга может опрокинуть общественный строй. Книга связывает человека с миром интеллектуальных и духовных ценностей, но может и положить непроходимый барьер на пути к ним. «Бумага все стерпит»: можно напечатать слова молитвы и слова богохульства, великую истину и пошлую ложь. Книга может быть другом, без которого жизнь бессмысленна, или хламом, наполняющим никому не нужные и забытые хранилища.

Сила книги известна давно. И так же издавна ей пытались противопоставить грубое насилие. Напомню: одной из первых книг, запрещенных церковью, была… Библия! В 1198 г. папа Иннокентий III включил Священное Писание в число книг, которые запрещалось иметь и читать мирянам. Сколько было таких запретов впоследствии: от «Индекса», которым Тридентский собор (за десять лет до появления первой русской печатной книги!) запретил книги Данте, Петрарки, Боккаччо, Помпонацци и других гениев, до костров из книг, пылавших в фашистской Германии, до массовых уничтожений книг в годы тоталитаризма в нашей стране!  Преследовались и уничтожались не только книги, но и люди, создававшие или читавшие их.

Печатный станок дал книге практическое бессмертие. Рукописную книгу убить легче: 700 000 древних свитков, сожженных в 391 г. в Александрии по приказу местного архиепископа Теофила, исчезли безвозвратно, но костры ХХ века уничтожали уже не столько книги, сколько наивную веру в то, что варварство не способно возрождаться.

Еще как способно! Жечь книги, как советовал грибоедовский Фамусов, — не самый эффективный способ избавиться от них. С книгами можно бороться иначе — заменяя «книжный космос» хаосом, выбрасывая на рынок мириады поделок, потакающих прихотям «массового читателя», этой выведенной современной цивилизацией разновидности дикарства. Отвращая человека от книги, клевеща на нее, подвергая циничной насмешке, помещая в самый конец ряда «полезных и нужных вещей», подсовывая вместо Толстого и Булгакова бульварное чтиво, вместо репродукций с картин Ван Гога — каталог супермаркета…

Есть такой афоризм: «Хорошая книга подобна зеркалу. Осел, заглянув в него, увидит в нем только свое изображение». Но покуда жива книга, у человека остается надежда увидеть в ней себя.

Какими бы ни были технические аналоги книги в будущем, останется неизменным главное: они будут обращены к людям, позволяя им ощутить и осознать себя частью человечества. У мира книг и у мира людей — общая судьба.

 

Владимир ПОРУС,

профессор ГУ-Высшая школа экономики



© Вестник учебной и детской литературы

Перепечатка материалов возможна только с письменного разрешения редакции

 

Технология: